Всем форумчанам и гостям столицы доброго здоровия.
В прошлом 2013 году мы с дочерью пошли на личный рекорд, и за полтора месяца обогнули по периметру всю Европу. Ну почти всю. 17 500 км. Хотел по обыкновению поделиться впечатлениями от увиденного и прочувствованного, но сразу после евротура меня поймали в сети и пристроили на работу, которая отнимает все время, включая вечера, выходные и праздники. Выкраивая по полчаса, накропал за год начало. Его и выкладываю. К Новому году, а Бог даст, так и к ноябрьским, выложу середину.
Вот уже полгода я живу в Ялте (писано летом 2013). И мне здесь очень хорошо. Мне так хорошо, что не хочется никуда уезжать. Даже в наш очередной вояж по Европе, в скитаниях по которой до переселения в Крым я находил единственную отдушину. Но Маша любит наши автопробеги не меньше моего, ждет их, а у меня не так много возможностей общаться с ребенком, чтобы манкировать ими. Да и в Ялте, в июле – августе находиться радости мало. Город превращается в муравейник, на пляже не лечь, по набережной не пройтись. Как в московском метро в час пик.
З0 июня я возвращаюсь из Ялты в Москву, на шестое намечен выезд. У меня одна неделя на решение накопившихся за месяц моего отсутствия в Москве вопросов. Их много, и бытовых, и по работе, и я окунаюсь в круговерть рабочих будней сумасшедшей столицы. К шестому еще не все доделано, я принимаю решение отложить выезд до вечера и переночевать у мамы на даче под Голицыно. Нам по дороге, да и бабушка будет рада нечастой встрече с внучкой.
К часу дня я справляюсь с заклинившей дверью стиральной машины, опрокинутым во время скоростного полива многочисленных маминых цветов горшком с бегонией, форсированным сбором вещей в полуторамесячную поездку, и начинаю погрузку. В очередной раз, убеждаясь при этом в правоте любимой папиной поговорки: «Послушай женщину, и сделай наоборот». Последние десять лет я ездил на универсалах, сначала на 210-м, потом 211-м, на Новый Год хотел взять 12-й. Но послушался дочку, просившую более престижный седан и, непременно, со светлым салоном. Теперь безуспешно пытаюсь втиснуть в багажник чемодан, удочки, складные стулья, палатку, зонты для пляжа, подарки немецким и испанским друзьям, сумку-холодильник и яблоки в дорогу. Яблоки и удочки не влезают, и я располагаю их на подмоченном шампанским и запятнанном кока-колой светло-когда-то-сером заднем диване. Еду за ребенком в Ю. Бутово, по дороге осталось выполнить последнее задание – заехать в офис Сити Экспресс и отправить посылку с образцами моим клиентам на Кавказе.
В «Сити Экспресс» пусто, суббота. Только девочка-менеджер, парень-упаковщик и единственный клиент – я. Значит, всё будет сделано быстро, и на дачу мы приедем засветло, вот и славно, трам-пам-пам. К сожалению, кончились фирменные упаковочные пакеты нужного мне размера, и мы, совместными усилиями, пытаемся засунуть всё в меньший. Девушка раздвигает края пакета, я запихиваю туда свой сверток. В момент, когда уже почти получилось, что-то щёлкает в кисти правой руки. С удивлением обнаруживаю, что дистальная фаланга мизинца безжизненно повисла под углом в 90 градусов к пальцу. Три пары глаз обескуражено смотрят на мой мизинец. Как ни странно, совсем не больно, значит, перелома, наверное, нет. Тогда что? Чёрт его знает, я не врач, но в таком виде он мне совсем не нравится, и левой рукой я аккуратно и нежно поднимаю упавшую фалангу. Отпускаю – она падает опять. Снова ставлю её на место, убираю руку, фаланга валится, как подкошенная. Становится немного не по себе, и я плавно опускаюсь на оказавшийся рядом стул. Пока сердечная бежит за анальгетиком, я лихорадочно соображаю, что делать дальше. Чтобы не обидеть заботливую барышню, пью ненужную мне таблетку, прошу упаковать все без меня, расплачиваюсь и еду в бутовский травмпункт.
В травмпункте, что на улице Академика Семенова, народу никого, считай, повезло. Сейчас быстренько всё сделают, заберу Машу и поедем. Захожу в кабинет, сестра, врач, всё как положено. Здороваюсь. Располагающе улыбаясь, показываю палец:
- Вот, доктор, такая неприятность случилась.
- О, это всё, можете домой идти.
- То есть?!
- Ну, у Вас сухожилие порвано, можно даже рентген не делать.
- И чего теперь?
- Да ничего, будете с таким пальцем ходить, это на всю жизнь. Тут уже ничего не поделаешь.
- Вы шутите?!
- Послушайте, молодой человек, я хирург, серьезный человек, и говорю Вам вполне серьезно, на текущий момент медицина бессильна. Мы научились делать операции на открытом сердце, пересаживать печень и почки, но сшивать сухожилия на пальцах пока не умеем. Если хотите, я Вам гипс поставлю, но через полтора месяца снимите, и фаланга опять упадет. В конце концов, Вам ещё повезло, что это мизинец, который не особо и нужен в обычной жизни.
Я подавлен, от моего залихватски-удалого тона при входе в кабинет не осталось ничего на выходе. Стою, понурый, у травмпункта и думаю, что делать. В двух кварталах от меня Маша, забрать её, плюнуть на все и поехать? А палец? Что, если этот врач был двоечником в первом «меде», и мне еще можно помочь, пока травма свежая. Представляю, что всю жизнь буду ходить со сложенным буквой «Г» мизинцем, вспоминаю, что привык бороться до конца и звоню ребенку.
- Маш, привет еще раз, тут такая неприятность случилась, в общем, мне надо в Ясенево, в ЦКБ съездить. Я тебе потом все расскажу. Так что на пару часов выезд отложим.
Еду в ЦКБ Российской Академии наук, в мою любимую больницу. Немного странный эпитет для характеристики лечебного стационара российского розлива, но это правда. Насколько к обычным московским больницам я «испытываю такую личную неприязнь, что кушать не могу», настолько же хорошо и комфортно мне было не единожды лежать здесь самому, или быть сиделкой у мамы. Здесь хорошие номера, пардон, палаты, простая, но вкусная еда, дружелюбный, ничего не вымогающий персонал и отличные доктора. Маме фактически спасли здесь жизнь, мне тоже поправили здоровье два лучших в моей жизни врача: терапевт Сан Саныч Юдин и травматолог Андрей Евгеньевич Девис. Жаль только, что с каждым годом больница становится все дороже для тех, кто не сподобился попасть в Академию или овладеть подходящим страховым полисом.
Помимо дороговизны в ЦКБ РАН есть еще один «минус», присущий, впрочем, любой российской больнице – по выходным и праздникам найти врача всё равно, что поймать такси на Новый Год. Полчаса я хожу по пустым коридорам в поисках дежурного травматолога. Из травматологии в ортопедию, из ортопедии в вертебрологию, потом в хирургию и опять в травму. Наконец появляется дежурный врач, недавняя выпускница мединститута. Я ее хорошо помню, она часто дежурила, когда я лежал здесь с мамой. Показываю ей палец, рассказываю предысторию вплоть до приговора бутовского эскулапа, смотрю взглядом дворняги, взявшим на автосопровождение хот-дог в руках у мужичка в стоячей пивнушке:
- Может он ошибся, может, можно, всё-таки, что-нибудь сделать?
- Да ничего особенно сложного нет, я не знаю, почему Вам так в травмпункте сказали. Это действительно, скорее всего, сухожилие, его можно пришить, но Вам надо в понедельник приехать, когда все врачи выйдут, сделаем рентген и договоритесь об операции.
- Я, вообще-то, сегодня уезжаю на полтора месяца, у меня уже все вещи в багажнике, осталось только из Москвы выехать.
- Дело Ваше, можно будет сделать и потом, но по свежей травме лучше. Через шесть недель будет сложнее.
- А если я до понедельника останусь, операцию сделают сразу, или надо будет ждать несколько дней? И после операции в больнице оставаться, или можно сразу ехать?
- На эти вопросы я Вам не отвечу, приходите в понедельник, поговорите с профессором или с кем-нибудь из врачей, и всё узнаете.
- А Лапынин здесь, не в отпуске (Петр Владимирович вместе с профессором Голубевым вернули мою маму к жизни)?
-Здесь, здесь, приезжайте.
Сажусь в машину, лихорадочно думаю, где поставить запятую: «Оставаться нельзя ехать». И хочется, и колется. С одной стороны, мне вернули надежду, сказали «как», «где» и «кто», не сказали только «когда». Если даже меня возьмут на операцию в понедельник, смогу ли я сразу сесть за руль? А если у них всё на неделю вперед расписано, то наш автопробег по периметру Европы накрывается медной посудой? Маша так ждала этой поездки, да и у меня уже чувствуется легкое покалывание шила в кормовой части, эдакий придорожный зуд. И я решаю сделать ещё одну попытку, забираю ребёнка, и едем в мой травмпункт на Бауманской. «Центровой» травматолог подтверждает непрофессионализм периферийного костоправа и даёт мне путевку в жизнь – направление в шестую больницу на Разгуляе, одну из двух московских клиник, специализирующихся на кистевой хирургии. Сегодня зашьют, сегодня и уедем.
В шестой больнице очередь, вонь и обшарпанные стены. Через час делаю рентген, через полтора попадаю к хирургу. Четвертый врач, третье мнение. Помочь можно, но пришивать сухожилие не к чему. Варианта два, либо вставлять в кость спицу, но для этого надо на неделю ложиться в больницу, да и операция малоприятная, либо накладывать обычный гипс на шесть недель. Результат одинаковый. Естественно я выбираю второй вариант, тот редкий случай, когда выбор очень прост. Узнав, что мы едем к морю, доктор советует заменить гипс ортезом, с ним и купаться можно, и руки мыть, и умываться. Одна проблема – суббота десятый час вечера. Но в Москве, как когда-то в Греции, есть всё, и после недолгих поисков в интернете я нахожу на Таганке круглосуточный магазин ортопедических «прибамбасов». По пустой в субботний летний вечер Москве долетаем за десять минут с Разгуляя до Таганки, быстро отовариваемся и к полуночи оказываемся у бабушки. Усталые, но довольные – завтра в путь!
Без приключений добираемся до Бреста, перед границей заезжаем на заправку. Заливаем по горлышко, отгоняем машину от колонки и заходим попить кофе. Здесь, как и везде по трассе, отпускают за российскую валюту. Курс не знаю, может, бармен и прибавляет лишку, все равно выходит недорого. Солярка 32 руб/литр, кофе – 50 руб/чашка. Пока кофе-машина жужжит, накапывая нам «американо», рассматриваем ценники на полках бара. Маша начинает заразительно смеяться. Вопрошаю её взглядом. Показывает рукой на стойку с сигаретами, потом на нижнюю полку справа от нас. Затем на холодильник с водой и пивом. Теперь начинаю смеяться и я. Бармен удивленно смотрит на нас обоих.
- Дочь у меня две недели назад вернулась из санатория под Минском, у нее осталось четыре с половиной тысячи ваших рублей. Единственное, что ребенок может здесь купить – пачка сигарет или упаковка презервативов. Вода стоит 5200.
Немного напряженное лицо бармена разглаживается легкой улыбкой, атмосфера в пустынном призаправочном кафе становится комфортной и непринужденной. Садимся за столик, пьем кофе. Свою первую «тыщу» мы уже отмахали, и надо немного взбодриться. Осталось пройти границу, сделать еще «соточку» и спать.
На второй день заезжаем в Прагу на пару часов. Раньше проезжали мимо, спеша добраться до Баварии, но сегодня решил-таки показать ребенку один из красивейших городов Европы. Прага завораживает, Староместская площадь, Влтава, Карлов мост, Пражский Град… Почти равнодушная еще год назад к городским прогулкам Маша, сейчас идет рядом с широко раскрытыми от восторга глазами и беспрерывно «щёлкает» своим HTC. Растёт ребенок, глядишь и классику скоро начнет слушать. «Блестящих» и прочую попсу уже отправила в игнор, обратив свой слух на битлов, Slade и «Пёпл», тут и до Гайдна недалеко. Впрочем, недалеко и до момента, когда я услышу: «Привет, пап, это Вася, он будет у нас жить». Хочется, чтобы Гайдн пришел раньше.
IMG_20130709_145313.jpg
IMG_20130709_145703.jpg
IMG_20130709_150032.jpg
IMG_20130709_150152.jpg
К полуночи добираемся до родного собачьего отеля в Bavarian Forest. По привычке совмещать приятное с полезным мы заезжаем к моему немецкому партнеру. Это одна из двух точек на маршруте, где всё заранее известно: что делать, где жить и с кем пить. Следующие полдня я работаю, потом прохожу ТО у Герра Маурера, вечером идем в гости к немцам на пиво, обстлер и колбаски.
В полдень четвертого дня выезжаем в сторону Венеции. Минуем Мюнхен, Инсбрук и уже в темноте пересекаем итальянскую границу. В предыдущие два года на этом этапе путешествия поиски пристанища в районе французского Анси затягивались до первых петухов. Пытаясь нарушить складывающуюся нехорошую традицию, сворачиваем с трассы на первый приглянувшийся указатель Bressanone/Brixen. Медленно въезжаем в город, тщательно осматривая каждый свою сторону дороги в попытке не пропустить отель. Вдруг на припаркованной в тридцати метрах по курсу машине включаются проблесковые маячки красного и синего цвета, а на дорогу перед нами выходит девушка в форме и машет нам светящимся полосатым жезлом. Я вроде ехал медленно, ничего не нарушал, номера российские в темноте углядеть не могли – что им надо? Выхожу из машины, протягиваю права и свидетельство о регистрации. Девушка берет документы и передает их своему напарнику, сидящему в полицейской «Лянче». Перекидывается с ним парой слов и вновь подходит к нам, прося предъявить паспорта. Спрашиваю, что случилось, она, без особой теплоты в голосе, просит подождать в машине. Вижу, как её коллега берёт рацию и начинает диктовать данные наших паспортов. Переговоры в радиоэфире затягиваются на долгих десять минут. Прокручиваю в голове события последних трёх дней от момента пересечения польской границы – даже дорогу на «красный» не переходил.
- Маш, ты яблоки по садам у немцев не тырила, пока я на фабрике был?
- Чего?!
- Ничего, ничего, шучу я так. Просто не пойму, чего они так долго с нашими паспортами ковыряются.
Наконец, офицер откладывает рацию, берёт ручку, пачку листов формата А4 и начинает что-то писать. Подхожу к полицейской машине - парень «рисует» протокол.
- Я что-то нарушил?
- Ждите, у машины.
Ещё через пять минут, показавшихся мне получасом, «полисвумен» возвращает мне документы:
- Всё в порядке, можете ехать.
- А что Ваш коллега тогда писал?!
- Ничего, не беспокойтесь, это наша обычная процедура, счастливой дороги.
Ни хрена себе обычная процедура, я чуть мозг себе не сломал, вспоминая, где я плюнул мимо урны. Пять лет катаемся по всей Европе, с таким «обычаем» не сталкивались.
- Пап, что это было?!
- Ничего, дочка, добро пожаловать в Италию, или посторонним вход воспрещен.
Через четверть часа мы распаковываем вещи и идём в центр на ужин. Городок на удивление красив. Как потом оказывается, это самый старый город Южного Тироля. Хорошо сохранившимся храмам по тысяче лет, средневековые улочки и площади полны молодежи начиная с тинейджерского возраста. Чем ближе к соборной площади, тем плотнее пьющая и веселящаяся толпа и громче музыка. Не ведая того, мы попали на какой-то музыкальный фестиваль. На главной площади, на большой сцене, сменяя друг друга, поют рокеры и хипхоперы. Мы продираемся сквозь плотную подростковую массу, и, на удивление легко, находим свободный столик почти перед сценой. Уже поздно, и кухня, по идее, должна быть закрыта, но, видимо, благодаря фестивалю нас быстро и вкусно кормят. Еще полчаса шатаемся по залитому музыкой городу и идем спать.
В прошлом 2013 году мы с дочерью пошли на личный рекорд, и за полтора месяца обогнули по периметру всю Европу. Ну почти всю. 17 500 км. Хотел по обыкновению поделиться впечатлениями от увиденного и прочувствованного, но сразу после евротура меня поймали в сети и пристроили на работу, которая отнимает все время, включая вечера, выходные и праздники. Выкраивая по полчаса, накропал за год начало. Его и выкладываю. К Новому году, а Бог даст, так и к ноябрьским, выложу середину.
Вот уже полгода я живу в Ялте (писано летом 2013). И мне здесь очень хорошо. Мне так хорошо, что не хочется никуда уезжать. Даже в наш очередной вояж по Европе, в скитаниях по которой до переселения в Крым я находил единственную отдушину. Но Маша любит наши автопробеги не меньше моего, ждет их, а у меня не так много возможностей общаться с ребенком, чтобы манкировать ими. Да и в Ялте, в июле – августе находиться радости мало. Город превращается в муравейник, на пляже не лечь, по набережной не пройтись. Как в московском метро в час пик.
З0 июня я возвращаюсь из Ялты в Москву, на шестое намечен выезд. У меня одна неделя на решение накопившихся за месяц моего отсутствия в Москве вопросов. Их много, и бытовых, и по работе, и я окунаюсь в круговерть рабочих будней сумасшедшей столицы. К шестому еще не все доделано, я принимаю решение отложить выезд до вечера и переночевать у мамы на даче под Голицыно. Нам по дороге, да и бабушка будет рада нечастой встрече с внучкой.
К часу дня я справляюсь с заклинившей дверью стиральной машины, опрокинутым во время скоростного полива многочисленных маминых цветов горшком с бегонией, форсированным сбором вещей в полуторамесячную поездку, и начинаю погрузку. В очередной раз, убеждаясь при этом в правоте любимой папиной поговорки: «Послушай женщину, и сделай наоборот». Последние десять лет я ездил на универсалах, сначала на 210-м, потом 211-м, на Новый Год хотел взять 12-й. Но послушался дочку, просившую более престижный седан и, непременно, со светлым салоном. Теперь безуспешно пытаюсь втиснуть в багажник чемодан, удочки, складные стулья, палатку, зонты для пляжа, подарки немецким и испанским друзьям, сумку-холодильник и яблоки в дорогу. Яблоки и удочки не влезают, и я располагаю их на подмоченном шампанским и запятнанном кока-колой светло-когда-то-сером заднем диване. Еду за ребенком в Ю. Бутово, по дороге осталось выполнить последнее задание – заехать в офис Сити Экспресс и отправить посылку с образцами моим клиентам на Кавказе.
В «Сити Экспресс» пусто, суббота. Только девочка-менеджер, парень-упаковщик и единственный клиент – я. Значит, всё будет сделано быстро, и на дачу мы приедем засветло, вот и славно, трам-пам-пам. К сожалению, кончились фирменные упаковочные пакеты нужного мне размера, и мы, совместными усилиями, пытаемся засунуть всё в меньший. Девушка раздвигает края пакета, я запихиваю туда свой сверток. В момент, когда уже почти получилось, что-то щёлкает в кисти правой руки. С удивлением обнаруживаю, что дистальная фаланга мизинца безжизненно повисла под углом в 90 градусов к пальцу. Три пары глаз обескуражено смотрят на мой мизинец. Как ни странно, совсем не больно, значит, перелома, наверное, нет. Тогда что? Чёрт его знает, я не врач, но в таком виде он мне совсем не нравится, и левой рукой я аккуратно и нежно поднимаю упавшую фалангу. Отпускаю – она падает опять. Снова ставлю её на место, убираю руку, фаланга валится, как подкошенная. Становится немного не по себе, и я плавно опускаюсь на оказавшийся рядом стул. Пока сердечная бежит за анальгетиком, я лихорадочно соображаю, что делать дальше. Чтобы не обидеть заботливую барышню, пью ненужную мне таблетку, прошу упаковать все без меня, расплачиваюсь и еду в бутовский травмпункт.
В травмпункте, что на улице Академика Семенова, народу никого, считай, повезло. Сейчас быстренько всё сделают, заберу Машу и поедем. Захожу в кабинет, сестра, врач, всё как положено. Здороваюсь. Располагающе улыбаясь, показываю палец:
- Вот, доктор, такая неприятность случилась.
- О, это всё, можете домой идти.
- То есть?!
- Ну, у Вас сухожилие порвано, можно даже рентген не делать.
- И чего теперь?
- Да ничего, будете с таким пальцем ходить, это на всю жизнь. Тут уже ничего не поделаешь.
- Вы шутите?!
- Послушайте, молодой человек, я хирург, серьезный человек, и говорю Вам вполне серьезно, на текущий момент медицина бессильна. Мы научились делать операции на открытом сердце, пересаживать печень и почки, но сшивать сухожилия на пальцах пока не умеем. Если хотите, я Вам гипс поставлю, но через полтора месяца снимите, и фаланга опять упадет. В конце концов, Вам ещё повезло, что это мизинец, который не особо и нужен в обычной жизни.
Я подавлен, от моего залихватски-удалого тона при входе в кабинет не осталось ничего на выходе. Стою, понурый, у травмпункта и думаю, что делать. В двух кварталах от меня Маша, забрать её, плюнуть на все и поехать? А палец? Что, если этот врач был двоечником в первом «меде», и мне еще можно помочь, пока травма свежая. Представляю, что всю жизнь буду ходить со сложенным буквой «Г» мизинцем, вспоминаю, что привык бороться до конца и звоню ребенку.
- Маш, привет еще раз, тут такая неприятность случилась, в общем, мне надо в Ясенево, в ЦКБ съездить. Я тебе потом все расскажу. Так что на пару часов выезд отложим.
Еду в ЦКБ Российской Академии наук, в мою любимую больницу. Немного странный эпитет для характеристики лечебного стационара российского розлива, но это правда. Насколько к обычным московским больницам я «испытываю такую личную неприязнь, что кушать не могу», настолько же хорошо и комфортно мне было не единожды лежать здесь самому, или быть сиделкой у мамы. Здесь хорошие номера, пардон, палаты, простая, но вкусная еда, дружелюбный, ничего не вымогающий персонал и отличные доктора. Маме фактически спасли здесь жизнь, мне тоже поправили здоровье два лучших в моей жизни врача: терапевт Сан Саныч Юдин и травматолог Андрей Евгеньевич Девис. Жаль только, что с каждым годом больница становится все дороже для тех, кто не сподобился попасть в Академию или овладеть подходящим страховым полисом.
Помимо дороговизны в ЦКБ РАН есть еще один «минус», присущий, впрочем, любой российской больнице – по выходным и праздникам найти врача всё равно, что поймать такси на Новый Год. Полчаса я хожу по пустым коридорам в поисках дежурного травматолога. Из травматологии в ортопедию, из ортопедии в вертебрологию, потом в хирургию и опять в травму. Наконец появляется дежурный врач, недавняя выпускница мединститута. Я ее хорошо помню, она часто дежурила, когда я лежал здесь с мамой. Показываю ей палец, рассказываю предысторию вплоть до приговора бутовского эскулапа, смотрю взглядом дворняги, взявшим на автосопровождение хот-дог в руках у мужичка в стоячей пивнушке:
- Может он ошибся, может, можно, всё-таки, что-нибудь сделать?
- Да ничего особенно сложного нет, я не знаю, почему Вам так в травмпункте сказали. Это действительно, скорее всего, сухожилие, его можно пришить, но Вам надо в понедельник приехать, когда все врачи выйдут, сделаем рентген и договоритесь об операции.
- Я, вообще-то, сегодня уезжаю на полтора месяца, у меня уже все вещи в багажнике, осталось только из Москвы выехать.
- Дело Ваше, можно будет сделать и потом, но по свежей травме лучше. Через шесть недель будет сложнее.
- А если я до понедельника останусь, операцию сделают сразу, или надо будет ждать несколько дней? И после операции в больнице оставаться, или можно сразу ехать?
- На эти вопросы я Вам не отвечу, приходите в понедельник, поговорите с профессором или с кем-нибудь из врачей, и всё узнаете.
- А Лапынин здесь, не в отпуске (Петр Владимирович вместе с профессором Голубевым вернули мою маму к жизни)?
-Здесь, здесь, приезжайте.
Сажусь в машину, лихорадочно думаю, где поставить запятую: «Оставаться нельзя ехать». И хочется, и колется. С одной стороны, мне вернули надежду, сказали «как», «где» и «кто», не сказали только «когда». Если даже меня возьмут на операцию в понедельник, смогу ли я сразу сесть за руль? А если у них всё на неделю вперед расписано, то наш автопробег по периметру Европы накрывается медной посудой? Маша так ждала этой поездки, да и у меня уже чувствуется легкое покалывание шила в кормовой части, эдакий придорожный зуд. И я решаю сделать ещё одну попытку, забираю ребёнка, и едем в мой травмпункт на Бауманской. «Центровой» травматолог подтверждает непрофессионализм периферийного костоправа и даёт мне путевку в жизнь – направление в шестую больницу на Разгуляе, одну из двух московских клиник, специализирующихся на кистевой хирургии. Сегодня зашьют, сегодня и уедем.
В шестой больнице очередь, вонь и обшарпанные стены. Через час делаю рентген, через полтора попадаю к хирургу. Четвертый врач, третье мнение. Помочь можно, но пришивать сухожилие не к чему. Варианта два, либо вставлять в кость спицу, но для этого надо на неделю ложиться в больницу, да и операция малоприятная, либо накладывать обычный гипс на шесть недель. Результат одинаковый. Естественно я выбираю второй вариант, тот редкий случай, когда выбор очень прост. Узнав, что мы едем к морю, доктор советует заменить гипс ортезом, с ним и купаться можно, и руки мыть, и умываться. Одна проблема – суббота десятый час вечера. Но в Москве, как когда-то в Греции, есть всё, и после недолгих поисков в интернете я нахожу на Таганке круглосуточный магазин ортопедических «прибамбасов». По пустой в субботний летний вечер Москве долетаем за десять минут с Разгуляя до Таганки, быстро отовариваемся и к полуночи оказываемся у бабушки. Усталые, но довольные – завтра в путь!
Без приключений добираемся до Бреста, перед границей заезжаем на заправку. Заливаем по горлышко, отгоняем машину от колонки и заходим попить кофе. Здесь, как и везде по трассе, отпускают за российскую валюту. Курс не знаю, может, бармен и прибавляет лишку, все равно выходит недорого. Солярка 32 руб/литр, кофе – 50 руб/чашка. Пока кофе-машина жужжит, накапывая нам «американо», рассматриваем ценники на полках бара. Маша начинает заразительно смеяться. Вопрошаю её взглядом. Показывает рукой на стойку с сигаретами, потом на нижнюю полку справа от нас. Затем на холодильник с водой и пивом. Теперь начинаю смеяться и я. Бармен удивленно смотрит на нас обоих.
- Дочь у меня две недели назад вернулась из санатория под Минском, у нее осталось четыре с половиной тысячи ваших рублей. Единственное, что ребенок может здесь купить – пачка сигарет или упаковка презервативов. Вода стоит 5200.
Немного напряженное лицо бармена разглаживается легкой улыбкой, атмосфера в пустынном призаправочном кафе становится комфортной и непринужденной. Садимся за столик, пьем кофе. Свою первую «тыщу» мы уже отмахали, и надо немного взбодриться. Осталось пройти границу, сделать еще «соточку» и спать.
На второй день заезжаем в Прагу на пару часов. Раньше проезжали мимо, спеша добраться до Баварии, но сегодня решил-таки показать ребенку один из красивейших городов Европы. Прага завораживает, Староместская площадь, Влтава, Карлов мост, Пражский Град… Почти равнодушная еще год назад к городским прогулкам Маша, сейчас идет рядом с широко раскрытыми от восторга глазами и беспрерывно «щёлкает» своим HTC. Растёт ребенок, глядишь и классику скоро начнет слушать. «Блестящих» и прочую попсу уже отправила в игнор, обратив свой слух на битлов, Slade и «Пёпл», тут и до Гайдна недалеко. Впрочем, недалеко и до момента, когда я услышу: «Привет, пап, это Вася, он будет у нас жить». Хочется, чтобы Гайдн пришел раньше.
IMG_20130709_145313.jpg IMG_20130709_145703.jpg IMG_20130709_150032.jpg IMG_20130709_150152.jpgК полуночи добираемся до родного собачьего отеля в Bavarian Forest. По привычке совмещать приятное с полезным мы заезжаем к моему немецкому партнеру. Это одна из двух точек на маршруте, где всё заранее известно: что делать, где жить и с кем пить. Следующие полдня я работаю, потом прохожу ТО у Герра Маурера, вечером идем в гости к немцам на пиво, обстлер и колбаски.
В полдень четвертого дня выезжаем в сторону Венеции. Минуем Мюнхен, Инсбрук и уже в темноте пересекаем итальянскую границу. В предыдущие два года на этом этапе путешествия поиски пристанища в районе французского Анси затягивались до первых петухов. Пытаясь нарушить складывающуюся нехорошую традицию, сворачиваем с трассы на первый приглянувшийся указатель Bressanone/Brixen. Медленно въезжаем в город, тщательно осматривая каждый свою сторону дороги в попытке не пропустить отель. Вдруг на припаркованной в тридцати метрах по курсу машине включаются проблесковые маячки красного и синего цвета, а на дорогу перед нами выходит девушка в форме и машет нам светящимся полосатым жезлом. Я вроде ехал медленно, ничего не нарушал, номера российские в темноте углядеть не могли – что им надо? Выхожу из машины, протягиваю права и свидетельство о регистрации. Девушка берет документы и передает их своему напарнику, сидящему в полицейской «Лянче». Перекидывается с ним парой слов и вновь подходит к нам, прося предъявить паспорта. Спрашиваю, что случилось, она, без особой теплоты в голосе, просит подождать в машине. Вижу, как её коллега берёт рацию и начинает диктовать данные наших паспортов. Переговоры в радиоэфире затягиваются на долгих десять минут. Прокручиваю в голове события последних трёх дней от момента пересечения польской границы – даже дорогу на «красный» не переходил.
- Маш, ты яблоки по садам у немцев не тырила, пока я на фабрике был?
- Чего?!
- Ничего, ничего, шучу я так. Просто не пойму, чего они так долго с нашими паспортами ковыряются.
Наконец, офицер откладывает рацию, берёт ручку, пачку листов формата А4 и начинает что-то писать. Подхожу к полицейской машине - парень «рисует» протокол.
- Я что-то нарушил?
- Ждите, у машины.
Ещё через пять минут, показавшихся мне получасом, «полисвумен» возвращает мне документы:
- Всё в порядке, можете ехать.
- А что Ваш коллега тогда писал?!
- Ничего, не беспокойтесь, это наша обычная процедура, счастливой дороги.
Ни хрена себе обычная процедура, я чуть мозг себе не сломал, вспоминая, где я плюнул мимо урны. Пять лет катаемся по всей Европе, с таким «обычаем» не сталкивались.
- Пап, что это было?!
- Ничего, дочка, добро пожаловать в Италию, или посторонним вход воспрещен.
Через четверть часа мы распаковываем вещи и идём в центр на ужин. Городок на удивление красив. Как потом оказывается, это самый старый город Южного Тироля. Хорошо сохранившимся храмам по тысяче лет, средневековые улочки и площади полны молодежи начиная с тинейджерского возраста. Чем ближе к соборной площади, тем плотнее пьющая и веселящаяся толпа и громче музыка. Не ведая того, мы попали на какой-то музыкальный фестиваль. На главной площади, на большой сцене, сменяя друг друга, поют рокеры и хипхоперы. Мы продираемся сквозь плотную подростковую массу, и, на удивление легко, находим свободный столик почти перед сценой. Уже поздно, и кухня, по идее, должна быть закрыта, но, видимо, благодаря фестивалю нас быстро и вкусно кормят. Еще полчаса шатаемся по залитому музыкой городу и идем спать.
0 commentaires:
Enregistrer un commentaire